— Мне… не приходить в понедельник?

— Можете не приходить, — холодно разрешил ректор. — И готовиться к отчислению. Это академия магии, тут учатся только маги.

— Но как…

— Как и договаривались. В понедельник после полудня. И пока вы не вбили себе в голову очередную глупость, поясню. Я буду заниматься вами не из-за особого расположения. И не потому, что хочу как наставник помочь молодому перспективному магу. В вашем случае перспективы весьма сомнительны. Но я хочу разобраться, что случилось с вами на полигоне, так как подозреваю, что в этом скрыт ключ к разгадке остальных происшествий. Запомните это, как и то, что я рискну пожертвовать этим ключом, если мы не придем к взаимопониманию.

Как шла в общежитие — не помню. Ноги сами несли знакомой дорогой, а перед глазами стояло лицо Оливера.

Мэг с ходу накинулась с расспросами, и пришлось сознаваться, что я не спала всю ночь, а с утра пораньше бегала в библиотеку, соглашаться с тем, что я все-таки больная, и на голову тоже, пить горький чай и укладываться в постель.

Не рассказывать же снова, что я влюбилась?

Сильные мужчины всегда были моей слабостью. Но слабостью неопасной: не так часто они мне встречались. А у тех, что встречались, как выяснялось, сила была строго лимитирована или не распространялась на некоторые жизненные ситуации. За одного такого семь лет назад я вышла замуж, но… лимит, жесткий лимит. Он так и сказал: «Это выше моих сил». Я поняла и отпустила. А когда спустя год он предлагал начать все сначала, закрыла перед ним дверь и неделю не отвечала на звонки. Потому что мне не нужно с лимитом — мне нужно, чтобы всегда и во всем, в горе и в радости.

Было бы проще, окажись Оливер типичным представителем условно-сильного пола, но что-то подсказывало, что нет в мире, во всяком случае в этом мире, преград, перед которыми он спасовал бы. Только я тут временно, и, судя по тому, как скоро загубила возможность Элизабет на счастье, время это скоро истечет. Если для спасения Трайса выполнение этого условия обязательно, мир обречен: мало того что Оливер меня презирает, так есть еще и Камилла…

Но шутница-судьба неожиданно решила мне подыграть. Камилла Сол-Дариен исчезла.

Я узнала об этом от явившегося после обеда инспектора Крейга, когда он вызвал меня в комнату для гостей, чтобы расспросить о вчерашних событиях. Оливер все ему рассказал. В интересах следствия, как деликатно объяснил старик, но чувствовать себя менее паршиво я после этого не стала.

— Я подозреваемая?

— Да нет, мисс. К подозреваемым я в одиночку не хожу, годы уж не те. А вот со свидетелем побеседовать могу. Вы одной из последних видели мисс Сол-Дариен, были у ее дома. Ничего необычного не видели?

— Нет.

— Сможете в этом поклясться?

— А вы сможете поклясться, что ни в чем меня не подозреваете? — дерзко, но я решила, что терять мне нечего.

— Честно? — Секунду оба глаза инспектора смотрели прямо на меня. — Нет, мисс, не подозреваю. Но приглядывать за вами постараюсь, потому как вы из тех людей, что обладают редким даром оказываться в ненужное время в ненужном месте. И ладно бы вы этот дар контролировали — так нет же, сами на свою голову приключений ищете.

— О чем вы?

— Сапожки у вас хорошие, — протянул он задумчиво. — Такие вещи, я вам скажу, в глаза бросаются. Бывает, идет девушка, бежит почти, лица не видно, платье обыкновенное, форменное… Но подол чуть приподняла, и смотришь, сапожки на ней непростые: кожа мягкая, каблучок рюмочкой, пряжка нарядная…

Переборщил инспектор с намеками. Мог бы сразу сказать, что узнал меня тогда, выбегающей из комнаты Мартина.

— Это не то, что вы подумали, — пробормотала я.

— Не знаю, мисс, что, по-вашему, я подумал, но уж точно не то, что вы хотели бы. Неподходящее место для свиданий, как ни крути. Тем паче, соседи вашего приятеля в тот день отсутствовали, кроме одного, но тот мог бы и в коридоре погулять — ему-то без разницы было.

Получается, инспектор не только меня узнал. Не было бы у Норвуда проблем.

— Что же вы подумали, мистер Крейг? — спросила я прямо.

— Да ничего плохого, мисс. Я ж ведь тоже молодым был, тоже тайны манили. Помню, мальчишкой бегал на соседнюю улицу покойников смотреть. Семья там одна угорела: то ли в дымоход что попало, то ли с печной заслонкой неладно было; запамятовал уже. А вот трупы хорошо помню, на неделю тогда от еды меня отворотило, вода — и та в горле застревала. Неприглядные они порой бывают, тайны-то. Но манят. Кровь бурлит, мозги идеями кипят…

— Так вы решили, что меня это интересует только потому, что у меня мозги вскипели? — возмутилась я.

— Не только. Оно ж понятно, не пустое любопытство, товарищ пропал.

— Мартин Кинкин мне не товарищ, — отрезала я, рассудив, что откровенность в малых дозах делу не навредит. — Да, его по-человечески жаль, но моя судьба волнует меня сильнее, уж простите. Милорд ректор ведь рассказал вам?

Рассказал, не сомневаюсь. Если и не сразу, то после исчезновения Камиллы точно.

— Для успешного продвижения следственных мероприятий важно иметь полную информацию, — пробубнил инспектор.

— Для успешного продвижения моей дальнейшей жизни мне тоже нужна информация о том, что произошло и как это исправить. А полиция и руководство академии несколько месяцев не могут разобраться с этими исчезновениями сту… Постойте-ка! До мисс Сол-Дариен пропадали только студенты? И только мужчины, да? А она — преподаватель и женщина. Вы уверены, что она… ну, как все?

— К сожалению, да. Никто не застрахован, как выяснилось. Так что вы уж…

— У меня есть информация о Мартине, — выпалила я, пока он не начал стращать меня возможными последствиями. — Я нашла в его комнате схему полигона и… случайно забрала с собой. Сейчас принесу.

— Не стоит, — махнул рукой полицейский. — Знаем мы уже. Нехорошо, но с этим пусть преподаватели разбираются, к нашему делу оно отношения не имеет. Кроме схемы ничего не нашли?

Я покачала головой.

— Жаль. А может, и к лучшему. Не нужно вам, мисс, в это дело влезать. Даже при вашем интересе. Магию потерять — невелика беда, когда у нас тут люди теряются.

«Люди — тоже не большая проблема, у вас тут мир рушится», — подумала я.

Инспектор понял мое хмурое молчание по-своему.

— О результатах я докладываю милорду Райхону, — сказал, прощаясь. — Если он посчитает нужным, поделится с вами.

Поделится, а как же!

Нет, на Оливера рассчитывать нельзя. На божественное вмешательство — тоже. Оставался один вариант. Друзья.

В библиотеке — неважно, в каком мире она находится, — полагается вести себя тихо, дабы не нарушать священный покой книжных полок и не мешать другим грызть гранит наук. Но как тут молчать, когда тебя сначала сшибает с ног воздушной волной, затем что-то ударяет в лоб, выбивая из глаз искры, а следом уже летит огромный огнешар? Естественно, я заорала так, что штукатурка с потолка посыпалась. Хотя не исключено, что потолок тоже пострадал от атакующих заклятий.

Нет, на меня не набросились силы зла. Я всего лишь собрала друзей в одном из уютных читальных залов, чтобы поделиться своей бедой. Но у магов на Трайсе не принято верить на слово, когда кто-то говорит, что утратил способности.

— Что тут происходит? — степенно вплыла в зал библиотекарша. Мои крики не вызвали у пожилой женщины ни паники, ни удивления — только сдержанное возмущение нарушением дисциплины.

— Мы… э-э… заклинания отрабатываем, — нашелся Рысь.

— Хочу напомнить, что чары выше третьего уровня использовать в библиотеке запрещено, — с осуждением глядя на меня — на меня, сидящую на полу жертву дружеского недоверия, помятую и с дымящимися волосами! — выдала строгая тетка.

— Так второй же, — пискнула Сибил.

— Второй, — авторитетно подтвердила Мэг.

Библиотекарша подняла палец, словно хотела определить направление несуществующего ветра, и согласно кивнула: